Занимательная история разворачивается на наших глазах. Она касается так называемой «журналистской этики». Беру это словосочетание в кавычки, потому что общих правил именно журналистской этики пока нет, а есть очень субъективная этика каждого журналиста в отдельности — как человека. И каждый этот отдельный журналист распространяет на свою профессию именно свой человеческий идеал.
Кстати, заметим, журналистика существует не первый год, даже не первый век, и вот как-то административно расписали, где должен стоять компьютер, куда выходить курить, где пить или не пить кофе… Но общие правила этики сформулировать так и не смогли — а не случайно ли это, что не смогли?
Вот сморкаться за столом в скатерть — это некультурно и неэтично, правда? Согласен. Но некоторые сморкаются: кто по привычке, кто в знак протеста против «кровавого режима», а кто ради модного ныне «троллинга». Но за это некультурное действие не предусмотрено ни уголовной, ни административной ответственности. И не случайно — ибо оное действие не наносит материального ущерба гражданам, находящимся вокруг некультурного товарища. Моральный ущерб — наносит, интеллектуальный — наносит. Но ты свободен далее не приглашать этого некультурного товарища в гости, чтобы не видеть его свиное некультурное рыло.
Точно так же ты свободен не читать ту самую газету или сайт агентства, журналистка которого на днях отправила эсэмэску с просьбой «слить» ей информацию о возможной кончине известного человека, находящегося в больнице: «…Мне нужно первой узнать, когда он умрет, за хорошее вознаграждение!» Эту корреспондентку затюкали, пригвоздили — и вроде правильно сделали. Но есть вопросы…
Эти вопросы, которые я сейчас задам, — они циничны, но требуют ответа.
Информация — это товар. Почему журналист не может попытаться купить информацию за деньги, если это товар?
Извините, но, когда модницы идут на элитный вечер, они из шкуры лезут, чтобы иметь эксклюзивное платье. Чтобы эта ткань была только у этой модницы, платятся немалые деньги.
Это не шокирует? Нет, естественно. Право эксклюзивности можно купить. И никто не говорит: ходи как все!
Если тебе не нравится эта тетка в ее безвкусной леопардовой ткани, то отвернись, уйди, но не учи ее нравственности, потому что у тебя и у нее — разная нравственность. Ты дочитываешь Фрейда, а она оделась в эксклюзивный «леопард», потому что хочет подцепить на этой вечеринке богатого хахаля. Имеет право. На твой взгляд, это безвкусно, но тут нет преступления.
А теперь про эту корреспондентку, которая писала эсэмэску врачу.
Так вот, она не нарушила закона, не совершила никакого преступления. Она работает в издании, которое специализируется на скандальных новостях. Разводы и свадьбы, суды и грязные драки, сплетни и слухи — вот главное, за чем охотится это агентство. Это тот продукт, который оно продает потребителю. А потребитель — либо покупает этот продукт, либо презрительно отворачивается.
Да, то, что сделала эта корреспондентка, по-человечески отвратительно — кажется, что она, как гриф, сидела над постелью больного и ждала «радостной» новости, за которую ее похвалит начальство. Но на самом деле она просто выполняла свою отвратительную работу. Она делала это с ужасающей честностью и старанием. Она попросила именно ей первой сообщить о смерти известного человека, и даже готова была заплатить за эксклюзив. Так откровенно она в своей эсэмэске и написала.
Но тут весь трюк в словах. Если бы она написала: «сообщить, если что-то нехорошее случится», — то скандала бы не было. Или написала бы так: «если, не дай бог, произойдет непоправимое», то ее бы еще и похвалили за сочувствие заболевшему народному любимцу.
Ну а предложение покупки новости? Знаете, возможно, кто-то еще не знает, но все так или иначе платят за информацию. Особенно если хотят быть первыми. Особенно если это СМИ специализируется на скандалах. Поэтому — оставьте эту девочку в покое. Она употребила все эти холодные слова лишь потому, что лежащий в больнице человек не значит для нее ничего, даже если она видела его фильмы и читала стихи. Она — лишь рабочая функция своего издания, неуклонно и послушно повышающая его капитализацию.
Поэтому — я бы забыл о ней, об этой исполнительной девушке, не нашедшей правильных слов и пытавшейся откровенно купить информацию, а призвал бы к другому: давайте не будем изображать из себя святош!
Вот кого ни спросишь — все проклинают телевизор. Каждый первый его «не смотрит», у каждого второго его «просто нет», а те, у кого он есть, — те «смотрят исключительно канал «Культура». А потом приходят рейтинги — и глаза лезут на лоб. Прекрасный канал «Культура» прозябает, а максимальные рейтинги — у самых скандальных и грязных шоу! Именно у тех, которые разносят семейные скандалы и склоки. У тех, кто врет про власть, свою и чужую, кто разжигает ненависть к соседям, кто призывает к насилию.
Ах, вас смущает, что эта девушка-корреспондентка пообещала взятку за информацию? Но разве трудно заметить, как в главных ток-шоу собирают приезжих гостей из других городов, несущих грязь и скандалы в студию? А знаете, как их приглашают? Разговор начинается с важной фразы: «Вы не беспокойтесь — мы вам все оплатим, и билеты, и суточные. Только приезжайте!» И платятся сумасшедшие деньги; они платятся лишь для того, чтобы нужный человек приехал и обвинил другого во всех смертных грехах. Чтобы отец прямо в студии подрался с сыном; чтобы мать заявила перед миллионами зрителей, что она проклинает дочь. А в политических шоу крайне важно назвать врагов страны и заявить, что у нас все лучше и лучше с каждым днем, важно сурово так пригрозить войной. И вся эта грязь и ложь ежедневно выплескивается на головы зрителей…
Но давайте вернемся чуть назад. Снова циничный вопрос: а почему именно у этих передач такие запредельные рейтинги? Почему миллионы зрителей усаживаются перед экраном и смотрят именно эти программы, а не культурную «Культуру»? Почему нельзя отвернуться и нажать кнопку пульта, чтобы прекратить поток яда, который с гоготом, ухмылками и срежиссированными аплодисментами студии заливается этим миллионам в душу?
Конечно, можно заклевать эту девушку-корреспондентку — да, она поступила отвратительно и бездушно. Но она, простите, просила сообщить про смерть, а в телевизоре ежедневно эту смерть приближают, часто прямо к ней призывают. И не по скудоумию, как у этой девушки, а за приличную зарплату. Очень приличную, скажу я вам. И старая поговорка «Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива» тут как раз к месту, ибо журналист сегодня — он даже не меж двух огней, а меж двадцатью.
Сверху — начальство, которое хочет рейтингов и «выиграть новость». Именно это начальство говорит, что можно и нужно платить. А сверху — еще одно начальство, которое вызывает нижнее начальство и напоминает, что лучше заниматься скандалами и грязным бельем, но только не падающим рублем, падающим уровнем жизни и прочими «нежелательными темами». Ну а внизу строгий потребитель — читатель и зритель. Который требует, чтобы сегодня скандалов было больше, чем вчера; чтобы грязь была еще грязнее, а проклятия еще громче.
Но и он не виноват, наш потребитель, потому что ему позволено обсуждать только скандалы и грязь — насущное он обсуждать попросту отучился. «Насущное» у нас обсуждают специально заточенные люди, которым платят взятку за их еженедельное моральное публичное падение, только эту взятку называют зарплатой. Поэтому говорить о нарушении журналистской этики этой «добытчицей новостей» при нашей-то жизни просто смешно — это как описывать показ мод в Париже, находясь в глухой деревне, где вода за пять километров и один фельдшер за пятьсот верст.
Эта жалкая корреспондентка лишь обнажила вершину проблемы.
Ибо журналистская этика — это не свод правил, написанных на бумаге. Она, эта журналистская этика, начинается с правильных родителей, с собаки в доме, которую лично ты выгуливаешь в шесть утра, с нормальных учителей, с непрогулянных уроков в школе, с милости к страждущему и еще с тысячи мелочей, из которых складывается нравственность человека. А потом и этика — как система взаимоотношений с окружающими.
А потом из этого человека появляется этичный журналист. Да и то при условии, если его начальник не негодяй и не лизоблюд.
И еще при одном условии — если в стране есть истинная свобода слова, чтобы журналисту не нужно было идти на любое унизительное нравственное преступление в отчаянной боязни потерять работу на фоне закрывающихся из-за цензуры и финансового удушения СМИ.
Так что не стоит проклинать журналиста за то, что он неэтичен: либо от него отвернись, либо ему помоги. Просто помоги создать общество, где быть нормальным журналистом удобнее, чем предлагать взятку за грязную новость.
Матвей Ганапольский
Источник: mk.ru